Джулиус Ирвинг (родился в 1950 г.)

» Баскетбол » Джулиус Ирвинг (родился в 1950 г.)

Это случилось, и случилось на чрезвычайном военном совете, именуемом играми «Всех Звезд» НБА и ABA на втором — и последнем — из этих маленьких междусобойчиков всем известной и почтенной Национальной баскетбольной ассоциации и тощей самозванки, Американской баскетбольной ассоциации, проведенном в нью-йоркском Колизее Нассау ради блага нью-йоркских журналистов. И самих звезд, воспользовавшихся этим поводом, чтобы еще раз показать себя лицом, а не качать права.

Но никто не блеснул там талантом в большей мере, чем нью-йоркский игрок Джулиус Ирвинг, известный знатокам и ценителям игры под именем «Доктор Дж.». Захваченный высоким порывом, Ирвинг в тот вечер поверг и прессу и зрителей в полное оцепенение своими воздушными полетами. Он то взмывал в воздух словно воздушный шар, чтобы подхватить отскочивший мяч, то летел за мячом по площадке, словно бы не прикасаясь к паркету ногами, — и везде и повсюду ошеломлял своими прыжками.

Один из таких моментов лег в основу легенды о «Докторе Дж.». Этот волшебный момент произошел, когда Ирвинг подхватил мяч после неудачного броска Конни Хо-укинса, провел его вдоль всей площадки — как говорят, от лицевой линии до лицевой линии, устремился к корзине, взмыл над землей и через голову Хоукинса, обладателя права собственности на подобные броски, движением массивной ладони послал мяч в корзину, прежде чем покориться наконец гравитации. Он не обыграл визави, он воспарил над ним. И все, кто видел это мгновение, замерли от восторга.

К этому времени Ирвинг летал над паркетом уже несколько лет, используя площадку не столько в качестве игровой, сколько в качестве стартовой. Худо было только то, что таланты его все это время оставались скрытыми, сперва в Университете штата Массачусетс, а потом под красно-бело-синей емкой корзиной под названием АБА.

Молодой Джулиус, тогда называвшийся младшим, начал свою карьеру в высшей школе Рузвельта в Хэмпстеде на Лонг-Айленде, где невзирая на свои способности, он играл немного до старшего курса. Этот худощавый нападающий ростом в 192 см составлял, можно сказать, всю команду Лонг-Айленда. Не слишком высоко оцененный, он выбрал Университет штата Массачусетс, «потому что», как сказал он сам, «я намеревался развиваться атлетически, и мне было необходимо время для этого». И он действительно развивался, не только прибавив за время обучения в колледже три с половиной дюйма роста, но и набирая в среднем 26 очков и 20 подборов зa игру.

Кроме того, в Массачусетском университете он приобрел еще и прозвище. Ярлык навесил однокашник Ирвинга, некто Леон Сондерс. Похоже, что Сондерс, не обладая баскетбольным талантом Ирвинга, был наделен особым дарованием — любовью к спорам и препирательствам. Во время тренировочных игр, проводившихся без судей, Сондерс замечал фолы, называл их, немедленно вступая в спор, чтобы доказать свою правоту. Обычно словесная победа оставалась на его стороне. «Я звал его «Профессором», — вспоминал Ирвинг многие годы спустя, — потому что он всегда рвался в спор. В свой черед он называл меня «Доктором Дж.». Мы вместе ходили в колледж, и он звал меня так и в аудиториях и в общежитии. Прозвище прилипло».

Ирвингу это имя понравилось настолько, что на второй год своего пребывания в Массачусетском университете он прихватил его с собой на знаменитый Турнир Рюккер в Гарлеме. Когда размашистые как у ветряной мельницы движения рук и отрицающие всякую гравитацию парения уже смутили публику и комментатор уже был готов назвать его кем угодно — начиная от Гудини и кончая «чернокожим» Моисеем, Ирвинг подошел к нему и негромко проговорил: «У меня уже есть прозвище... Зовите меня «Доктором». И с того самого мгновения он стал «Доктором», a иногда и «Доктором Дж.».

Но на Рюккер-турнире произошло не только это. Все эти умопомрачительные подвиги привлекли внимание не только комментатора, но и деятелей новой профессиональной лиги, Американской баскетбольной ассоциации, которая предложила ему четырехлетний контракт на сумму 500 000 долларов в составе команды «Вирджиния Сквайрс».

И два сезона, играя перед редкими болельщиками и еще более редкими журналистами, Ирвинг приносил свои дарования в жертву на алтаре анонимности. Наконец «Сквайры» потонули в море красных чернил, которое не заставил бы расступиться и сам Моисей, и команде, чтобы выжить, пришлось продать своего ведущего игрока — и самого меткого снайпера лиги — в «Нью-Йорк Нетс».

И с этого мгновения он засиял, как и положено афроамериканской звезде, блистая артистизмом, вполне заслуживавшим внимания нью-йоркских журналистов, тщетно рывшихся в словарях в поисках подходящих для него эпитетов. Теперь спортсмен, известный под именем «Доктора Дж.», творил свои чудеса, обманывая зрение публики своими полетами, облик его начал приобретать эпические пропорции, к которым вполне подходили слова «волшебный» и «захватывающий дух».

А потом, после третьего сезона, проведенного им в составе «Нетс», НБАи АБА завершили свой спор и баскетбольную войну, а НБА приняла четыре команды АБА в свою лигу на сезон 1976/77 года. Mногие полагали, что причиной внезапного примирения стали не эти четыре команды, а один человек: Джулиус Ирвинг.

Но еще до того как «Нетс», oдна из четырех команд, взятых в НБА, сыграла свою первую игру в новой компании, Джулиус Ирвинг ушел из нее в результате пересмотра контракта.

Генеральный менеджер «Филадельфии 76» Пат Вильямс вспомнил о том, как он услыхал об освободившемся Ирвинге и позвонил владельцу «Шестых». «У меня великие новости, — сказал он. — У нас есть шанс получить Джулиус Ирвинга». — «Отлично, — ответил владелец. — Но кто такой этот Джулиус Ирвинг?» Вильямс, никогда не ограничивавшийся строчными буквами, когда можно было использовать заглавные, пояснил: «Это Бейб Рат баскетбола, вот так».

И в известном смысле так оно и было. Джулиус Ирвинг во всем был таким же актером, каким был Рат, толпы народа сходились, чтобы посмотреть на его представления, надеясь оказаться зрителями его театра, надеясь увидеть, как он сотворит что-нибудь удивительное, создаст тот незабываемый момент, который они смогут навсегда занести в книги своих воспоминаний.

Ирвинг не разочаровывал, превращая каждую игру в представление, а иногда и в высокую драму. Постоянно открывая окошко физической невероятности, он то и дело ухитрялся на какой-то короткий момент отменить Закон Ньютона, чтобы совершить очередную прогулку по небу; или же, полагая, что всякий фокус заслуживает хорошего продолжения, он умел прервать свой полет в высшей точке, как если бы попал в воздушную яму и отклонился от задуманного маршрута; или пронестись по всей площадке, словно бы поддерживаемый какой-то неземной силой. Глядя на него, ты всегда видел в нем инстинктивного художника, способного влететь следом за тобой во вращающуюся дверь и вылететь из нее первым.

Одиннадцать сезонов «Доктор Дж.» творил свои зажигательные чудеса перед сотнями тысяч болельщиков, не знавших, что человек способен летать, пока не увидели это собственными глазами. И когда он наконец вышел в отставку — после сезона 1989 года, третьим игроком по результативности в истории баскетбола и с имиджем самого вдохновенного игрока свoего поколения — сильный человек с низким баритоном и многозначительной манерой выражаться, только он мог описать свой игровой стиль такими словами: «Летать легко, надо только уметь это делать».