Сергей Александрович Белов (род. 1944)

» Баскетбол » Сергей Александрович Белов (род. 1944)

Чемпион Олимпийских игр 1972 года, бронзовый призер Олимпиад 1968, 1976 и 1980 годов. Зажег Олимпийский огонь в Москве в 1980 году. Чемпион мира 1967 и 1974 годов; серебряный призер года, бронзовый 1970 года. Чемпион Европы 1967, 1969, 1971 и годов; серебряный призер 1975 и 1977 годов; бронзовый - 1973 года. Чемпион Универсиады 1970 года. Обладатель Кубка европейских чемпионов 1969 и 1971 годов. Чемпион СССР 1969-1974 и 1976-1980 годов. Победитель турниров V (1971 год), VI (1975 год) и VII (1979 год) Спартакиад народов СССР. Обладатель Кубка СССР 1973 года.

Белов завоевал такую популярность, которой может позавидовать спортсмен самого высокого ранга. Уникальность, необычность Белова заключается в том, что все, чего он добился в спорте и жизни, - это, прежде всего, результат его фанатичной преданности баскетболу, самоотверженной работы, вдохновенного труда, который душевно преобразил Белова и выдвинул его в число лучших баскетболистов всех времен.

До войны семья Беловых жила в Ленинграде. После нападения фашистской Германии главу семьи отозвали на переподготовку под Томск. Туда же поехала его жена с первенцем. Окончив учебу, Александр Белов отправился на фронт, а 23 января 1944 года родился Сергей.

Отец вернулся только в 1947 году. Матери пришлось пойти учительницей в школу, чтобы дети не умерли с голоду. Александр Белов ранее окончил лесотехнический институт, а Томск в то время был центром лесной промышленности в СССР. Неудивительно, что его знания пришлись ко двору, и семья в Ленинград так и не вернулась.

Отец Сережи, сам отличный лыжник и охотник, всю жизнь занимался спортом. Близким другом их семьи был известный ленинградский вратарь Алексей Соколов. Он также поддержал в Сереже стремление стать отличным спортсменом.

Необходимо сказать добрые слова о первом тренере Белова - Георгии Иосифовиче Реше, открывшем своему ученику красоту баскетбола. Первые шаги в баскетболе Сережа сделал в двенадцать лет. Реш - преподаватель одного из томских вузов, вечерами в школе, в низком зальчике, углубленном на метр, размера такого, что могли играть лишь трое на трое, учил Сережу игре и размышленью над игрой. Более же всего учил самоотверженности - на собственном примере, потому что пренебрегал и семейным досугом, и различными жизненными благами, поглощенный дарением детям радости - радости игры.

Через три года Реш привел Сергея в команду Политехнического института. В семнадцать лет Белов уже играл за мужскую сборную. Причем выступал, как он сам признается, за все команды сразу - сборную города, области, института...

В Томске слава о юном баскетболисте разнеслась быстро. Дошла она и до «патриарха» советского баскетбола, чемпиона Первой Всесоюзной спартакиады 1928 года Константина Ивановича Травина, который работал в те годы главным тренером Российской Федерации. Травин, увидев Белова в игре, сразу отметил: «Найден самородок!» И Константин Иванович посоветовал Сереже перейти в команду «Уралмаш», чтобы отшлифовать мастерство, поучиться у опытных спортсменов. «В своем соку долго нельзя вариться», - сказал Травин.

Однако Сергей отправился покорять столицу. Приехав в Москву, поступил в Лесотехнический институт, играл за ВУЗ на чемпионате Москвы. Это была приличная, по тем временам, команда. Учась в институте, Белов пытался заинтересовать все московские команды - ЦСКА, «Динамо», «Спартак»»... Но никто не пожелал его взять. Тогда Сергей отправился в Свердловск. И стал играть в «Уралмаше». Белов дал себе клятву - въехать в Москву на белом коне!

В Свердловске Белова приняли очень тепло. Тренер Юрий Георгиевич Густалев, педагог чуткий и внимательный, помогал юноше не только осваивать высшую баскетбольную грамоту, но и постоянно контролировал его учебу.

Большое влияние на формирование Белова-баскетболиста оказал Александр Кандель, выступавший за «Уралмаш» и за сборную СССР. Наделенный поразительной физической силой, преданный баскетболу, умеющий самозабвенно тренироваться, Александр заражал своей увлеченностью всех свердловчан. Именно у Канделя новичок научился трудиться до седьмого пота. Они оставались на площадке вдвоем после тренировок и бросали, бросали по кольцу до тех пор, пока и мячи и кольца не начинали двоиться в глазах.

«Впервые я познакомился с Беловым на играх чемпионата Советского Союза в Тбилиси в 1965 году, - вспоминает легендарный российский тренер Александр Яковлевич Гомелький. - Тогда он выступал за свердловскую команду «Уралмаш». Меня удивила в этом игроке, прежде всего, нацеленность на атаку, желание забивать, смелость в бросках, какая-то неистощимая вера в себя и, я бы сказал, отрешенность во время выполнения самого броска. Казалось, Сергей ничего, кроме кольца, не видел и не слышал, что творилось в Тбилисском дворце спорта. А играть в Тбилиси гостям всегда весьма трудно: тамошняя публика создает неспокойную, взвинченную атмосферу.

И вот в этом шуме и реве, криках на русском и грузинском языках, новичок высшей лиги не растерялся: раз за разом отправлял Сергей мячи в кольца соперников.

Внимательно наблюдая за Беловым, я пришел к мысли пригласить Сергея Белова в сборную страны. В тот период в нашей главной команде играли такие знаменитости, как Модест Паулаускас, Александр Травин, Геннадий Вольнов, Яак Липсо, Прийт Томпсон, Зураб Саканделидзе. Начинал уже выступать и Анатолий Поливода. Сергей не сробел в сборной команде, но и не сразу закрепился как ведущий игрок. Вначале он просто присматривался ко всему, что делалось в сборной. Его интересовало, как тренируются асы, как они отрабатывают «фирменные» приемы. Своими большущими умными глазами он пристально вглядывался во все. Внешность Белова, надо заметить, совершенно не баскетбольная. Стройный, тонкий, высокий, с ясными вдумчивыми глазами, с тонкими длинными пальцами, Сергей, скорее, напоминал пианиста. Нигде не было у него мышечных бугров, не выделялся он и плечевыми мышцами. Но за этой внешней неспортивностью скрывалось много качеств настоящего спортсмена.

Белов бесспорно был польщен оказанным ему доверием - выступать в сборной СССР. Но, повторяю, он не спешил показать себя во всем блеске, как бы опасаясь ошибиться, сделать неверный, необдуманный шаг. Чувствовалось: он серьезно относится к игре и хочет прийти в сборную надолго.

Пример Сергея очень характерен для биографии большого спортсмена, которому все давалось с превеликим трудом. Не сразу он стал грозным и неудержимым защитником. На своей первой Олимпиаде - в Мехико-68 - он не только играл, но и внимательно следил, как играют другие. Учился. Он сразу же подружился с одним из выдающихся советских нападающих Модестом Паулаускасом, игроком самобытным, обладающим волевым характером. Оба они были неразговорчивы, предпочитая больше делать, чем рассуждать. Они уважали друг в друге все - и спортивное и человеческое. Оба, не сговариваясь, говорили друг о друге: «С таким товарищем можно выйти на любое ответственное сражение - не подведет!»

Когда заводят разговор о Белове, то, прежде всего, отмечают: «У него уникальный бросок». Да, такого броска нет ни у одного баскетболиста мира. Выверенный до миллиметра, изящный, пластичный, красивый, его бросок пленил мир. В финальном матче на Олимпиаде в Мюнхене из 51 очка, добытого командой СССР, на долю ее капитана пришлось 20. Чуть меньше половины».

До мюнхенской Олимпиады Белов уже успел стать чемпионом мира и трехкратным чемпионом Европы, призером мексиканской Олимпиады. На чемпионате Европы в Неаполе в 1969 году он был одним из лидеров. Его вклад в победу трудно переоценить. Еще раз слово Гомельскому, бывшему тогда главным тренером сборной:

- В дни поражений Белов и Паулаускас показали зрелость ума, рассудительность, хладнокровие. Сергей созвал команду на комсомольское собрание. Перед собранием мы с ним обсудили проблемы, которые будут стоять перед командой в решающем матче. На собрании мы с Озеровым не присутствовали. Белов вел его сам. Он мог предъявить любому игроку самые высокие требования, он имел на это право, завоевал его своей игрой. Разговор на собрании, как потом рассказывали ребята, шел энергичный, мужской, самокритичный. В общем, в психологическом плане команда была уже подготовлена, и теперь слово было за нами, тренерами, за нашими точными тактическими установками, разработками, планами…

Белов считает, что самый основной матч в его жизни был сыгран в Мюнхене. И трудно с этим не согласиться. Сергей часто потом возвращался к драматическим мгновениям победной Олимпиады:

«Всем казалось, что в баскетболе на все века установилась неписаная традиция: на Олимпиадах первые места занимают американские баскетболисты, серебряные награды достаются советским мастерам. Так было с 1952 по 1968 год. Перед Мексиканской олимпиадой в мире баскетбола произошел качественный скачок. К сожалению, мы не смогли вовремя заметить этих изменений - и в 1968 году на Олимпиаде в Мехико готовились практически лишь к одному матчу - с американцами. Проиграв своим постоянным соперникам по первенству Европы, мы сразу же были отброшены назад и могли бороться только за «бронзу».

Уступив лишь в одном матче, мы вынуждены были ждать четыре года, чтобы взять реванш и вернуться на свое привычное - второе место... Первое оставалось за американцами. Это было нам на руку. Мы могли готовиться спокойно.

В тот год команда отличалась идеальным сплавом опыта и молодости. Все мы были в расцвете сил: Паулаускасу и мне исполнилось по 27 лет, Саше Белову - 25... Но мы уже успели пройти долгий неровный путь, чередуя победы с поражениями, закалились, поверили каждый в себя и друг в друга. Этот последний фактор я считаю главным. Он-то и доставил американцам множество неприятностей в финальном матче.

В 23 часа 30 минут по среднеевропейскому времени судьи международной категории А. Арабаджян из Болгарии и бразилец Р. Ригетто вызвали на площадку нас и американцев.

Такой глубокой ночью нам еще не приходилось играть. Почему матч был назначен на полночь? Нам объяснили, что организаторы Олимпийских игр связаны финансовыми договорами с американским телевидением. А оно запланировало прямую трансляцию на Штаты. Учитывая разницу во времени - шесть часов, - американские телевизионщики приготовили хороший подарок заокеанским болельщикам, но они забыли о непосредственных участниках спортивного действа - баскетболистах, привыкших к определенному режиму и вынужденных играть в те часы, когда они обычно видят сны.

Тренеры советской сборной Владимир Кондрашин и Сергей Башкин выпустили нашу пятерку - Саканделидзе, Коркия, Жармухамедова и двух Беловых. Введя в игру «реактивных» Саканделидзе и Коркия, наставники избрали своим оружием скорость: атаки обязаны были развиваться и завершаться так стремительно, чтобы соперник не успевал организовать оборону. Теоретически это просто. Против команды, прославившейся своей защитой, единственным эффективным оружием могла быть быстрота.

Начало подтвердило верность расчета Кондрашина и Башкина. Мы повели со счетом 7:1. Причем Саканделидзе заработал 4 очка.

Американцы играли спокойно, делая вид, что они проверяли нас и давали порезвиться. Каждого советского баскетболиста плотно опекали соперники. Особенно усердствовал Гендерсон, контролировавший меня. Зажатый в «ежовые рукавицы», я все же ухитрился забить один за другим три мяча. Тогда Хенк Айба заменил моего персонального сторожа. На поле вышел Дуг Коллинз. Этот спортсмен был на семь лет моложе меня, но его спортивный стаж не уступал моему. Если я в детстве тяжело болел желтухой и был освобожден от физкультуры, до одиннадцати лет не прикасаясь к мячу, то Дуг Коллинз с трех лет решил стать баскетболистом и в своем родном городе Кристофере в штате Иллинойс по 6-8 часов в сутки тренировался с мячом. В школе Дуг играл в центре нападения, хотя его рост был сравнительно небольшим для баскетболиста - лишь 192 сантиметра. Потом акселерация дала знать себя - Дуг вытянулся еще на 6 сантиметров и был переведен на край нападения. В университетской команде штата Иллинойс Дуга поставили атакующим защитником. В этом амплуа ярко раскрылось его дарование. С тех пор он всегда играл на этой позиции. Дуг Коллинз выручил американцев, как я уже говорил, в поединке с бразильцами. И тренер надеялся, что Коллинз сумеет «закрыть» меня в финальном матче. Но то ли Дуг очень сильно волновался от сознания ответственности миссии, то ли у меня игра шла хорошо, но я, словно не замечая грозного часового, продолжал методично атаковывать щит соперника и поражать кольцо. Рассерженный Айба снял Дуга с площадки. Ко мне он приставил третьего сторожа - Кевина...

И тут последовал неожиданный тренерский ход - Кондрашин уводит меня с помоста, дает передохнуть. «Забросил 12 очков - успокойся, - сказал он. - Посмотри за игрой со стороны, придешь в себя - снова выпущу. Иди - терзай защиту олимпийских чемпионов».

Кратковременный отдых был необходим. Я с волнением следил за игрой - мои друзья по-прежнему вели в счете 10 очков. Если мы выдержим такой темп до конца первого тайма, судьба медалей будет решена. Но, как это часто бывает в спорте, борьба на высоких скоростях в дебюте матча, огромное напряжение отняли у советских спортсменов много сил. Темп игры угас, на смену кавалерийским атакам пришла спокойная позиционная борьба. А она-то оказалась на руку соперникам. Американцы воспрянули духом, стали постепенно сокращать разрыв. Особенно усердствовал под щитом Гендерсон, крепко сбитый паренек, 188-сантиметрового роста. Он повел за собой нападающих. На перерыв мы ушли, имея фору в пять очков - 26:21.

Второй тайм советская сборная начала тем же стартовым составом. Только вместо меня на площадку вышел Паулаускас. Тренеры решили почаще выпускать новых игроков, чтобы поддерживать высокий темп - главное оружие в борьбе с олимпийскими чемпионами.

Американцы тоже отвечают рядом замен. Но у них все перемещения вынужденные. Айба старается сберечь для финишного рывка основных игроков, предполагая, что в середине второго тайма судьи начнут удалять с площадки провинившихся.

Американцы ищут игрока, у которого бы удачно «пошли» броски. Сначала отличается Бревер, но мы моментально нейтрализуем его. Затем вездесущий и ловкий Кевин сокращает разрыв до минимума - 42:40.

Нервная усталость дает себя знать. Саканделидзе не может удачно выполнить два штрафных броска.

Промах товарища восполняет Паулаускас - он добывает три очка. 47:42 - мы снова впереди.

Американцы ухитряются дважды поразить наше кольцо - 47:46.

Саканделидзе вновь получает право на штрафной. На этот раз Зураб точен - 48:46.

Американцы волнуются и потому нарушают правила. Команда доверяет мне выполнить штрафной бросок. Кидаю, как учили. Точная траектория - очко. 49:46.

Не успеваем отбежать к своему щиту, как бросок Форбеса снова восстанавливает зыбкое равновесие - 49:48.

Остаются считанные секунды. Мы грубо ошибаемся, и уже американцы выполняют два штрафных броска. Дуг Коллинз впервые в матче выводит свою сборную вперед - 50:49. Американцы обнимаются, целуются. Им кажется, что игра уже закончена. Они забывают, что остались еще три секунды. Борзов за это время успел бы пробежать почти 30 метров... Вот что такое эти три секунды...

Шум в зале стоял такой, что, казалось, обрушится на площадку 90-тонная плита, прижимающая книзу подвесную конусообразную крышу баскетбольного зала. Вулкан страстей усилился, когда диктор на французском, английском и немецком языках объявил: «Остается всего три секунды, три секунды до конца матча». По-русски объявления не последовало, но нам и без радио было понятно: за три секунды, волнуясь, даже пуговицу на пиджаке трудно застегнуть, не то что ввести мяч в игру, осмыслить ситуацию у щита противника, вывернуться из-под опеки двухметрового американца и послать мяч в корзину... Утопия! Утопия?

Наступили звездные секунды Саши Белова. Мы все были статистами при дуэте Едешко-Белов. Иван дал изящный пас Саше. Белов завис в воздухе - и мяч затрепетал в корзине. Только видеомагнитофонная запись сохранила на веки вечные то, что считалось невероятным - три секунды, материализованные в золотые медали...

Даже сейчас, оглядываясь на турнир в Мюнхене, я признаю: команда США имела идеальную защиту. Как мы прорывались сквозь частокол ловких рук - уму непостижимо.

Едешко говорил, что мы размагнитились в последние четыре минуты, самоуспокоились и потому позволили американцам выйти вперед. Не уверен, что это было так. Наиболее приемлемой мне кажется другая версия: отчаявшись ликвидировать разрыв в 7 очков, американцы «плюнули» на указания тренера Айбы и заиграли в красивый баскетбол, они стали делать все, что их душе угодно, не думая о конечном результате. Они раскрепостились. 4 минуты 35 секунд на площадке была чудо-команда - волшебники, импровизаторы, мастера! Вдохновение снизошло к ним на эти 275 секунд. Они превзошли и нас, и самих себя... Но они слишком рано поверили в успех. Оставалось еще три секунды. Много это или мало? Для баскетбольного поединка - очень мало, практически этих секунд могло хватить на два броска. И баскетболист ни на мгновение не должен забывать, что борьба ведется до последней секунды. До последней!

Признаюсь, на тренировках мы наигрывали вариант Едешко - Александр Белов: прыжок, бросок, гол, победа! Чисто теоретически рассуждали так: «А вдруг противник расслабится в последнюю секунду - а мяч у нас, у Едешко, он пасует через все поле Саше... А уж тому забросить мяч - труда не составит»... Мы не очень серьезно разрабатывали этот вариант. Сейчас, задним числом, можно приписать себе способности заглядывать вперед, но я бы не рискнул приукрашивать истину. Да, вариант этот проглядывался, мы его репетировали, но больше от неуемной фантазии...

В 1973 году в столице Испании Мадриде проходил XVIII чемпионат Европы. Но на этот раз наша команда была только третьей, пропустив вперед югославских и испанских баскетболистов.

XIX чемпионат проводился в Белграде в 1975 году. Наша команда снова уступила в финале югославам. Вот как оценивает итоги выступления сборной СССР ее капитан Сергей Белов: «Это был худший турнир сборной после 1970 года, команда была перетренирована, не имела игровой практики во встречах с сильными соперниками. Звонок прозвучал еще в Праге накануне первенства, где мы проиграли сборным Чехословакии и Кубы. Боюсь, что игра сборной пошла на убыль. Очень плохо сыграли центры».

Олимпийские баскетбольные соревнования в Монреале все ждали с нетерпением, поскольку надеялись на повторение мюнхенского финала. Но сборная СССР не смогла переиграть в полуфинале югославов - комплекс, который у советской команды появился в то время.

Счет в матче рос катастрофически быстро - 4:11; 4:15, 4:19... А ведь прошло всего каких-то шесть минут. Лишь Сергей Белов и Арзамасков не теряли хладнокровия. Постепенно их усилиями удалось наладить игру. За пять минут до перерыва мы проигрывали лишь шесть очков - 28:34. В раздевалку ушли при ничейном результате - 42:42.

Как и всегда в самых трудных матчах, незаменим был на площадке Белов. Он удачно действовал в защите и нападении. 16 очков оказалось на его счету в этот день. До тридцать четвертой минуты счет колебался: на удачную атаку советской сборной югославы отвечали точными бросками. 66:66... Счет критический. Сейчас у кого-то должны сдать нервы... Увы, этого не случилось с югославами.

Сборная СССР стала третьей. Самым результативным игроком у нас снова оказался капитан команды - тридцатидвухлетний Сергей Белов, заработавший 103 очка. Он хорошо играл и в защите и нападении. У него высокий процент попаданий с игры - 53, штрафные Белов вообще выполнял безошибочно. 19 раз он подобрал мяч под щитом. Лишь восемь раз за весь турнир потерял мяч. Судьи во всех матчах дали ему только восемь фолов.

«Как это ни парадоксально, - говорит Белов, - годы с 1976 по 1980-й оказались для меня довольно удачными: сейчас остро сознаю - полезен ведь был на площадке. А парадокс заключается в том, что в этот самый временной промежуток сборная СССР не блистала на международной арене. Мы становились то вторыми, то третьими в чемпионатах Европы, мира, на олимпийских играх. Выиграли только однажды - в 1979 году на европейском первенстве в Турине. Том самом, где меня признали лучшим игроком турнира. Но тогдашние наставники сборной даже не испытывали элементарного стыда за свои многочисленные попытки дискредитировать Сергея Белова как баскетболиста.

Мучительно трудно далось мне в 1978 году решение, уже второе, остаться в баскетболе. Четыре года назад все произошло как-то проще, естественнее. То ли сил у меня больше было, то ли задор еще не иссяк. Только вопреки всем сплетням и шушуканьям за спиной я продолжал играть. Довольно неплохо играть. Но ведь прошло целых четыре года!

Тогда я понял окончательно, что значат для меня дом, семья. С женой Лидой мы познакомились уже, когда меня считали баскетбольной звездой чуть ли не первой величины. Было это в 1974 году. В поезде. Наша команда возвращалась из Минска, а Лида со съемочной группой - из ГДР. У меня было плохое настроение - поругался с тренером, да и сыграл неважно. Я разговорился с симпатичной девушкой. Мы обменялись телефонами. В общем, знакомство ни одного из нас ни к чему не обязывало. Первый звонок был, наверное, только через месяц, но потом наши души потянулись друг к другу, и через некоторое время мы сыграли свадьбу.

Лида ничего о моих спортивных достижениях не знала, а я, будучи человеком выдержанным, даже скрытным, вовсе не стремился ввести ее в курс дела. Наши отношения основывались только на искренности и доверии. И я очень благодарен был своей будущей жене за то, что, прежде всего, она видела во мне человека. А уж потом известного спортсмена. Кстати, о моих успехах Лида узнала даже не от меня, а от наших общих друзей...

В 1980 году в Москве на своих четвертых играх Сергей получил почетное право зажечь огонь Олимпиады. Что он чувствовал там, возле чаши?

- Гордость. Я думал: «Почему я?» И говорил себе: значит, что-то в жизни сделано, чем-то, значит, заслужил. Чувствовал гордость за весь наш спорт. И за мой вид спорта. Если баскетболист зажигал огонь, значит, это в какой-то мере дань баскетболу.

К сожалению, сборная СССР не использовала великолепный шанс стать во второй раз олимпийским чемпионом. Хотя меньше всего в этом виноват Белов.

После окончания карьеры игрока началась не менее яркая и бурная карьера Белова-тренера. Работал в родном ЦСКА, потом судьба забросила в Италию. Здесь вместе с женой и сыном он прожил три года. На Аппенинах Белов возглавлял клуб «Касино», который он поднял из четвертого дивизиона во второй. Мог, естественно, спокойно работать и дальше, получая хорошие деньги.

Однако он возвращается домой, бросает новый вызов судьбе. Выступление молодой сборной России в 1994 году в Канаде, ставшей второй вслед за непобедимой американской «Дрим Тим», произвело настоящий фурор. Через четыре года совсем немного не хватило сборной России, чтобы стать чемпионом мира.

Еще один вызов Белова - он возглавляет пермский клуб «Урал-Грейт». В 2000 году уральцы стали вторыми, уступив лишь прославленному ЦСКА.

Последние комментарии

Афоризмы о спорте