Александр Иванович Тихонов (род. 1947)
» Лыжный спорт » Александр Иванович Тихонов (род. 1947)
Четырехкратный олимпийский чемпион (1968, 1972, 1976 и 1980 годов) в эстафете биатлонистов 4х7,5 километров. На Олимпиаде-68 получил серебряную медаль. Чемпион мира 1969, 1970, 1973 годов в гонке на 20 километров, 1976-1977 годов в гонке на 10 километров, 1969-1971, 1973-1974, 1976-1977 годов в эстафете 4’7,5 километров. Многократный чемпион СССР.
Александр Иванович Тихонов родился 2 января 1947 года. «Родился я слабым и хилым, - вспоминает Тихонов. - Врачи сказали родителям, что ребенок едва ли выживет - врожденный порок сердца. Как говорила потом мать, только в три года я еле-еле начал ходить. Я же помню, что очень долго каждый шаг, любое движение отзывались болью в сердце. Болью, к которой невозможно привыкнуть. Мне хотелось играть с ребятами, бегать. Но стоило сделать два-три шага, как я задыхался.
Меня душили слезы. Кто бы знал, каким жгучим может быть желание не отстать от ребят!.. И вот это неосознанное «не отстать», как я теперь понимаю, и сделало меня здоровым.
И помню еще, как я радовался, когда однажды отец принес мне настоящие лыжи. Бегать мне было очень трудно, шагать на лыжах чуть-чуть легче. Жили мы тогда в затерянном в лесах Зауралья селе Уйск. Зимой снега глубокие. Без лыж ни шагу. Ребята и в школу и из школы - на лыжах. Все легко катятся. А мне каждый шаг через боль. Поэтому я частенько уходил за село, чтобы никто не видел моих мучений. С лыжами не расставался. И боль отступила.
Лыжи, подаренные отцом, сотворили чудо. Постепенно я почувствовал, что могу бегать не хуже других ребят. Появился известный всем мальчишкам азарт. Прогулки на лыжах превратились в настоящие тренировки. И можно представить, какой радостью была для меня первая неожиданная и нежданная победа. На первенстве нашей школы я обогнал всех старшеклассников, хотя был меньше всех ростом и учился лишь в шестом классе.
Меня захватила стихия соревнований. Все чаще и чаще я побеждал на лыжне. Тренировки же приносили свою радость: у нас в Сибири прекрасная природа - лучистые снега, холмы, леса... Красотища! Катишь по лыжне и мечтаешь.
...Ну, например, чемпионом мира по лыжным гонкам стать. Хотя в то время я и в глаза не видел, какие они бывают, чемпионы. А о биатлоне вообще ничего не знал. Но как-то увидел в газете фото: лыжник с винтовкой и подпись: «Чемпион мира Владимир Меланин». С тех пор спал и видел себя на лыжах с винтовкой за плечами. Однако долго еще выступал в соревнованиях только как гонщик...
...Да. Как говорится, несчастье помогло. Было это в 1966 году. На Спартакиаде народов СССР я выиграл две дистанции в финале лыжных гонок среди юниоров, и меня зачислили кандидатом в сборную команду страны. Пригласили на тренировочный сбор. Готовились мы вместе с биатлонистами. Как-то на тренировке я поранил ногу. Пришлось отлеживаться. Не знаю уж почему, но однажды ко мне в комнату зашел Александр Привалов. Знаменитый биатлонист показался мне простым и душевным человеком. Он посидел рядом со мной, расспросил об учебе, о планах, а уходя, то ли в шутку, то ли всерьез сказал: «Хватит валяться. Так ведь и в спячку впадешь. Приходи на стрельбище. Постреляем...» Доковылял я до стрельбища. Александр Васильевич дал мне свою винтовку. И тут вот голова пошла кругом. У меня в руках винтовка чемпиона! Заряжаю. Руки дрожат. Когда прицелился, вроде успокоился. И неплохо получилось. Так я стал похаживать на тренировки биатлонистов и заболел биатлоном. Привалов же неожиданно решил больше не выступать, полностью переключился на тренерскую работу. Тогда-то в моей жизни произошло событие, которое надолго определило личную судьбу.
Василич (так в сборной звали своего капитана Привалова) позвал меня к себе и отдал свою винтовку. Я, признаться, ошалел от счастья. Мурашки по коже пошли: такой великий в моих глазах спортсмен, призер двух Олимпиад вспомнил обо мне, мальчишке. Александр заметил мое смущение, улыбнулся и, словно другу, тихо сказал: «Не подведи...»
Вот и стараюсь уж более десяти лет не подвести. Мне здорово повезло: тренироваться и выступать в соревнованиях привелось с такими большими спортсменами и такими замечательными людьми, как Владимир Меланин, Виктор Маматов, Николай Пузанов, Владимир Гундарцев.
Если добавить, что тренироваться я стал под руководством двух душевно щедрых тренеров, то можно себе представить, какую школу биатлона мне выпало счастье пройти. Евгений Дмитриевич Глинский - старший тренер новосибирского «Динамо» - стал для меня и тренером, и другом. Мы делили с ним поровну и горе и радости, и хлеб и соль. Я звал его единственным именем - Батя. В любое время суток к нему можно было прийти и сказать лишь: «Батя, надо». И он шел, ехал на поезде или летел на самолете. Пробивал. Отстаивал. Он не знал усталости в работе с нами. Ему всегда было известно то, в чем каждый из нас нуждался. Он раньше всех улавливал любые движения душ своих воспитанников - ершистых и неуравновешенных юнцов совсем не ангельского нрава.
Глинский и Василич дополняли друг друга. Спокойствие Привалова в самых сложных жизненных ситуациях передавалось и нам. Его опыт биатлонных сражений был настолько авторитетен, что любой его совет воспринимался нами, молодыми, как единственный путь к действию. Трудно даже высказать, как помогли мне эти два дорогих для меня человека достичь всего, что удалось мне и в спорте, и в жизни вообще».
От Олимпиады к Олимпиаде менялся Александр Тихонов. Мастерства и самоотверженности ему всегда было не занимать. Уверенность в своих силах била через край, а вот турнирного счастья почти всегда не хватало.
Он стал одиннадцатикратным чемпионом мира и четырехкратным обладателем золотых олимпийских наград, но «мистер биатлон», как величали Тихонова во всем мире, ни разу не побеждал в индивидуальных гонках на Олимпиадах. Единственно, чего он здесь достиг, - это серебряная медаль при дебюте в 1968 году. Тогда он проиграл норвежцу М. Сольбергу менее минуты, хотя имел две минуты штрафного времени.
В то время Тихонов был отчаянным гонщиком на лыжне, мог даже выступать за сборную страны в гладком беге, без винтовки. Его преимущество в беге над биатлонистами всего мира было столь велико, что он позволял себе рисковать: влетать на стрельбище на полном ходу, быстро поражать (или промахиваться) и уноситься на боевой (если повезет) или штрафной круг...
Но как преобразился юный Александр Тихонов, когда стартовал в эстафете биатлонистов - в Гренобле этот вид программы впервые появился в расписании Олимпиад. Тихонову доверили бежать первый этап. Саша так лихо мчался, что, даже имея круг штрафного времени, смог опередить норвежца Вэрхауга на три минуты. Но в командных состязаниях словно кто-то подменял Тихонова: он не позволял себе риска. Даже оправданного...
«У меня не было времени на привыкание к международным стартам. Ни разу мне не удалось стать участником чемпионата мира среди юниоров. Сразу же я попал в компанию взрослых биатлонистов, да еще когда! Шестьдесят восьмой год. Взяли меня на Олимпийские игры в Гренобль. Думал, что буду в запасе. А мне перед эстафетой говорят: «Давай настраивайся, побежишь первый этап». Вот уж меня пробрало. Всю ночь не мог уснуть. Чего только не передумал! Так и просидел до утра на кровати. Хорошо хоть энергии было столько, что и без сна мне удалось достаточно быстро пробежать свой этап и передать эстафету Николаю Пузанову первым.
Теперь, конечно, такого не бывает, и спать я научился перед любым стартом, и все же на трех Олимпиадах золотая медаль в гонке трижды, можно сказать, выскальзывала у меня из рук. И с каждой Олимпиадой я связываю все новые и новые надежды. После крупной неудачи начинать все заново очень трудно, и все же...»
Советский олимпийский чемпион по биатлону кировчанин Владимир Меланин так характеризовал молодого Тихонова образца 1968 года: «В спорте есть закон: нельзя выигрывать, если пятишься да перестраховываешься. В иной ситуации надо и лихость проявить, в разумных, конечно, пределах. И главное - если риск этот обдуманный, не превышает твоих возможностей.
Мне в этом отношении нравится Александр Тихонов. Я его помню и по совместным выступлениям. Правда, недолго это было. На отборочных соревнованиях 1968 года в Ворохте я окончательно понял: мое время в спорте кончилось, а Тихонов тогда только-только заявлял о себе: спустя месяц в олимпийском Гренобле он стал чемпионом в эстафете и завоевал серебряную медаль в индивидуальной гонке.
Человек он отчаянной смелости, азарта. Немного артист, давний любимец публики. Он и соревнуется красиво, чего хотя бы стоит его знаменитый «ковбойский» жест, когда он сбрасывает, заставляя сделать сальто, с плеч винтовку. В гонке Тихонов нередко рискует, и поступает правильно, это его стиль».
Тихонов был близок к успеху в индивидуальной гонке на Олимпиаде 1972 года в Саппоро. Но там ему крепко не повезло. Сначала густой туман и обильный снег вынудили организаторов вернуть участников с дистанции и перенести гонку на следующий день. Дополнительное ожидание дорого обошлось нетерпеливому Тихонову - израсходовал он изрядный запас нервной энергии.
А затем Александра отделил от золотой медали... миллиметр. Если бы его пуля поразила мишень на один миллиметр ближе к яблочку, он стал бы чемпионом Игр, а так пришлось, как он сам горько признался, «довольствоваться» четвертым местом... Один миллиметр - что это - драма, трагедия? Доля миллиметра, ничего не значащая в обыденной жизни, обошлась Тихонову в лишнюю минуту штрафа.
Александр стоял у огромного щита с техническими результатами грустный, с непривычно потухшими глазами и поправлял винтовку за спиной. И что творилось в его душе, представить невозможно. Тихонов - человек прямой, гордый, привык к победам. Его кредо: «Или - или», или золото - или ничего... Он и болельщиков-то приучил к этому девизу. И вот - поражение. А четвертое место на Олимпиаде он расценивал именно как поражение. К нему подошли английские биатлонисты и, пытаясь по-человечески утешить, повторяли одно слово: «Фортуна, фортуна!» Судьба отвернулась от Тихонова, удача повернулась к 35-летнему норвежцу Магнару Сольбергу... Судьба словно говорила Тихонову: «Тебе еще 25 лет, а ему уже 35... У тебя еще будет не одна Олимпиада, а у него последняя...»
- Ну ничего, - сказал себе Тихонов. - Мы в командной гонке скажем свое «я».
На турнире, который проводится раз в четыре года, «госпожа удача» опять отвернулась от своего любимца. Задумала она сыграть злую шутку и в эстафетной гонке 4х7,5 километра. Тихонов, как все последние годы, на Олимпиаде-72 принял старт на начальном этапе. До второго огневого рубежа, где предстояло стрелять стоя, все шло отлично. Тихонов подкатил к стрельбищу, фирменно - по-тихоновски - сбросил винтовку с плеча, изготовился. Первым выстрелом вдребезги разнес мишень. Второй выстрел - снова темное облачко пыли от разбитого шара. А потом - пять промахов подряд. Расплата - два штрафных круга... И это в командной гонке, где один спортсмен за всех и все за одного, где никто не имеет права подвести коллектив.
Тихонов, злой, разгоряченный ошибкой, бросился в погоню за временем. И здесь-то, на спуске, он случайно кольцом собственной палки зацепился за конец лыжи. Хрупкая деревяшка сразу же сломалась. И вокруг не было никого из наших лыжников - помощи ждать неоткуда... Тихонов побежал на одной лыже. Мимо него проносились соперники. Они смотрели на Сашу и разводили руками: «Сочувствуем, но что мы можем сделать?» Капитан советской сборной продолжал ковылять на одной лыже и кричать: «Дайте лыжу! Полжизни за лыжу!» (позднее он будет шутить: «Видите, как я себя контролировал: целую жизнь никому не обещал!»)
Помощь появилась неожиданно: в лесу разминался старый друг и соперник Тихонова, чемпион мира 1971 года капитан сборной ГДР Дитер Шпеер. Биатлонист готовился к старту на третьем этапе эстафеты. Дитер (подчеркиваю - главный наш соперник), ни секунды не размышляя, бросился к сибиряку и отдал ему свою, приготовленную к бегу лыжу.
Тихонов финишировал только девятым. А потом произошло чудо - его товарищи по команде спасли положение. Они одержали прекрасную победу в невероятной по напряжению и драматизму борьбе...
- А если бы не оказалось рядом Шпеера, дошел бы? - спросили Тихонова журналисты.
- Непременно, - ответил Тихонов, - ведь за мной была вся команда, вся страна...
«За мной была вся страна»... Это не просто слова. Они - суть его мировоззрения, отношения к жизни и к спорту как части этой жизни.
- Есть у него в характере, как бы это лучше сказать, такая струна, - говорит Привалов, - которая играет только в моменты наивысшего напряжения. И она может пустить его в пляс, когда у всех уже подкашиваются ноги. Про таких обычно говорят, что в нем, мол, бес сидит. Его упорство граничит с самопожертвованием. Поэтому ни один сильный биатлонист из его конкурентов не любит бежать впереди Тихонова. Если уж он увидит спину, то хоть умри, от него не убежишь. На стрельбище влетает как вихрь. Палки ставит в снег - звенят. Винтовку перекинет мгновенно из-за спины к плечу и по мишени палит, как из автомата. И все это на глазах у соперников. Не всякий может выдержать такой напор - не заспешить, сохранить спокойствие, не сорваться. А чуть дрогнул - пуля мимо: беги штрафной круг.
Мне кажется, что и пуля-то последняя еще не успевает долететь до «тарелочки», а Тихонов уже срывается с места. Винтовка, словно знает свое место, летит за спину, палки в руки и не бегом, а какими-то тигриными прыжками летит с огневого рубежа на лыжню. Трудно устоять любому сопернику рядом с ним в такую минуту. Но это не психологический трюк, рассчитанный на соперника. Нет. Это играет в нем та струна, которая высекает огонь вместо музыки.
Я давно заприметил в Саше такое качество характера. В большом спорте - это все равно что найти самородок. Но Саша не был самородком. Он просто доказал, возможно, неосознанно, известную всем истину, что человек сам себя создает. В раннем детстве он, как зеленый росток сквозь асфальт, пробивался к жизни через боль. Научился терпеть...
Я мог бы многое рассказать о Саше, как он находил в себе силы бороться через «не могу». Но чаще всего вспоминается американский альпийский городок Лейк-Плэсид. 1973 год. На первенстве мира в эстафете ожидалась жаркая схватка. Очень сильны были норвежцы, в составе команды которых бежали олимпийский чемпион Гренобля Магне Сольберг и двукратный чемпион мира среди юниоров 1967-1968 годов Тор Свендсбергет. Снег был липким. Температура воздуха около десяти градусов тепла. У норвежцев в то время имелись лучшие лыжные мази, особенно на такую погоду, и, естественно, они имели в этом преимущество перед советскими спортсменами.
Наши парни шли, как говорится, «на зубах». Там, где норвежцы толкались палками один раз, нашим приходилось отталкиваться дважды. Лыжи скользили плохо. Практически всю дистанцию надо было бежать. Три этапа шли рядом. На последнем этапе от нашей команды бежал Тихонов, от норвежцев - Свендсбергет.
Первый огневой рубеж миновали без штрафа. Одновременно ушли на второй отрезок. Лыжня петляет по «пересеченке». Норвежец в выгодном положении. На спусках он хорошо скользит, отдыхает. Тихонов, чтобы не отстать, вынужден отталкиваться и под гору.
Лидировал то один, то другой. Под горку - впереди желтая шапочка норвежца, на подъеме - вперед вырывалась красная шапочка Тихонова. Темп на пределе: кто выдержит. На последний огневой рубеж они вкатились плечо к плечу. Стрельба стоя...
Первым выстрелил Свендсбергет. Точно. Тут же рассыпалась тарелочка и на щите Тихонова. Второй выстрел прозвучал почти одновременно. Мимо. Саша бьет тоже мимо. (Все-таки бешеный темп гонки сказался!) И так они разбили по четыре «шара» под рев трибун. Атмосфера над стрельбищем накалилась до предела. У того и другого остается по одному патрону и по одному неразбитому «шару». Кто дрогнет, тот почти наверняка проиграл. А значит, пойдут насмарку и усилия всей эстафетной команды, трех твоих друзей, которые отдали в борьбе на трудной трассе все, что могли...
И вот он, единственный выстрел, который решает все. Если промах, - значит, бежать штрафной круг, лишних 150 метров. Соперник будет уже далеко впереди. Это сейчас я долго об этом рассказываю. А там в сознании каждого из нас, а тем более этих двух бескомпромиссно сражающихся на каждом метре лыжни, людей, все эти мысли пронеслись в одно мгновение.
Свендсбергет бьет. Разбивает. И словно на крыльях бросается на лыжню. И вот какая картина... Все вокруг замерли. Норвежец уходит на глазах. Тихонов оглянулся и навскидку тут же выстрелил. «Шар» брызнул черными стеклами. Саша в два прыжка вылетел с огневого рубежа и вцепился глазами в спину соперника. Разрыв тает. Вот он настиг и обошел норвежца. Тот рванулся и снова вышел вперед. Зрители не кричат, а скорее ревут. Впереди то норвежец, то наш. Обоих при обгоне пошатывает. Сотня метров до финиша, и тут небольшой подъем. Вот где проявился характер Саши. Стиснув зубы так, что даже издали было видно, как побелели скулы, он выскочил из-за спины Свендсбергета и импульсивно из последних сил взбежал на горку. Норвежец отстал шага на три. К финишу они устремились так, словно за этой чертой решался вопрос о жизни и смерти. Сашу первого мы подхватили под руки. Ни двигаться, ни вымолвить слова он уже не мог. Глаза ввалились, и потемневшее его лицо невозможно было узнать. Норвежец, бледный словно снег, тут же упал, его подняли, закутали в одеяло и понесли в домик.
...Такой вот стала развязка в этой эстафете, больше похожей на драму, чем на спортивный поединок. Мы не успели еще отойти от только что пережитых эмоций, как Тор и Саша вышли навстречу друг другу. Обнялись. И долго стояли так, склонив друг другу головы на плечи. Я впервые видел, как вокруг мужчины утирали слезы. И не только норвежские и советские тренеры...»
Спустя четыре года, на Играх 1976 года в Инсбруке, Тихонов неожиданно изменил себе. Из-за этого и проиграл. Он шел первым в индивидуальной гонке, так уверенно лидировал, что мог схватить 2 штрафные минуты на последнем огневом рубеже, и все равно золотая медаль досталась бы ему. Но он промедлил на этом рубеже, все искал и искал наилучшее мгновение для выстрела, а привык он действовать быстро и с толком. Вот и унес 6 штрафных минут, занял в итоге пятое место.
А на другой Олимпиаде - уже в Лейк-Плэсиде-80 - Тихонов выйдет на старт больным, с высокой температурой. Почему он рискнет на такой шаг, сомнительный с точки зрения и медицины и здравого смысла? «Если бы я не стартовал на десять километров, - скажет Тихонов, - то тренеры сборной, не зная моей спортивной формы, имели бы полное право вывести меня из эстафетной четверки. А для чего я ехал в Америку? Я ведь не из породы тех, кто любой ценой хватается за крыло отлетающего самолета, я сюда приехал побеждать. Меня знаменосцем советской делегации на открытии назначили почему? Думаешь, за прежние заслуги? Нет, это аванс за будущие выступления...»
Мало кто знал, что Тихонов стартовал больным. Поэтому, наверное, его девятое место было расценено специалистами как провал. Один из «знатоков» подошел к Александру Ивановичу и спросил:
- Что ж это вы, товарищ Тихонов, так выступили? - помолчали нашел нужные слова: - Плохо выступили почему?
- А я не хотел, - Тихонов полоснул по нему глазами.
- Как это не хотели? - опешил «знаток».
- А вот так - все хотели бежать и стрелять, а я не хотел...Спрашивающий испуганно посмотрел на Тихонова и удалился.
- Что с ним? - этот вопрос задавали нам и иностранные корреспонденты. - Раньше он, даже проиграв, шутил, смеялся, сыпала некдотами, а сейчас словно ежик...
Тихонов волновался: доверят ли ему место в эстафетной команде... Накануне эстафеты долго решался этот вопрос. В тот день неудачно выступила женская лыжная команда ветеранов, и некоторые тренеры вспомнили, что и Тихонову уже 33 года и что он может не выдержать напряжения.
Но в пятницу 22 февраля Александр вышел на свою последнюю в жизни дистанцию. Подоплека расстановки сил на этапах была такой: тренеры ГДР считали, что на втором этапе Тихонов не выдержит состязания с молодым чемпионом мира. Франк Ульрих увеличит разрыв. Немецким спортсменам обязательно нужно было сделать так, чтобы на четвертом этапе Эберхард Рёш бежал в одиночестве: этот опытный спортсмен не переносит соседства на огневом рубеже, стрельба у него идет хорошо лишь тогда, когда рядом никого нет.
Как выяснилось позднее, советские тренеры разгадали тактический план соперников и стали искать контрмеры. Решение главной задачи выпадало на Тихонова. И он справился с заданием блестяще.
На первом этапе за сборную ГДР шел Матиас Юнг. Вместе с ним стартовал 22-летний уроженец Перми Владимир Аликин. Быстрейший среди советских биатлонистов, он обязан был занять лыжню и попытаться вырваться вперед до огневого рубежа. На втором рубеже - в стрельбе стоя - Аликин сумел опередить Юнга.
На первую стрельбу - лежа - Тихонов и Зиберт прикатили практически вместе. Это значило, что на двухкилометровой петле Зиберт у Тихонова отыграл 20 секунд. А дальше случилось вот что: Тихонов лег и точно, быстро выпустил все пять пуль. Мишени вдребезги - одна за одной. Как на тренировке. А Зиберт лег и не может стрелять: грудь ходуном - погоня не прошла даром. И, конечно же, понимает Зиберт, что нужно стрелять, тают секунды, добытые с таким трудом. И вот уже тянется Зиберт за дополнительными патронами к специальной чашечке: там их три, а мишеней неразбитых - две. Одна, в конце концов, целой так и осталась - значит, круг штрафа... А Тихонов давно убежал.
Обычно Александр выступал во всем белом. Сейчас надел красный комбинезон. И вот уже мелькает его ладная, подтянутая фигура среди сосен. Взбежал на переходной мостик, скатился и спокойно пошел к огневому рубежу - теперь на стрельбу стоя...
И вдруг чуть было не случилась беда. Не заладилась стрельба: попал - промазал, попал - промазал... И уже остается последний патрон. В щите одна мишень, а на огневой рубеж прибывает и соперник, деловито втыкает палки в снег, изготавливается...
Последний патрон. Промажь Тихонов - и могло быть все... Тихонов ничего не видел, кроме мушки в прорези прицела и черного круга впереди, который нужно было разбить, и ничего не слышал, кроме биения своего сердца, которое мешало целиться.
Все буквально оцепенели в ожидании выстрела. И вот он - щелк... Осколки опадают вниз. Среди зрителей рев: знают Тихонова и болеют за него. Точно так же вымучивает последний выстрел Зиберт. Прицелится - опустит винтовку, прицелится - опустит. Не может выстрелить. Наконец, бах! Мимо... Значит, еще круг штрафа - это потерянные 25-30 секунд.
Финиширует Александр Тихонов. 46 минут 25,31 секунды прошло с момента старта эстафеты. Заканчивает этап Зиберт, и на табло загорается вторая строка: ГДР - 47.51,49. 1 минуту 26 секунд оставил в запасе для своего молодого товарища сверхопытный капитан.
Никогда еще так тяжело Александр не финишировал. «Артист», он после гонки обычно держался королем: шуточки-прибауточки, улыбка для фоторепортеров, вихры поправит обязательно... А тут пересек черту, присел на корточки, ладонью оперся о снег и долго так сидел, пока не накрыли его одеялом и не увели...
- Выхода не было. На команду работал. Не отыграй я эти секунды, Володька (это он о Барнашове) против Ульриха вряд ли устоял бы.
Барнашов вел единоборство с самим Ульрихом, завоевавшим на Олимпиаде золотую и серебряную награды в личных гонках... Владимир выдержал напряжение - и первым передал эстафету Алябьеву. Анатолий перед Рёшом имел преимущество в 38 секунд и победы не упустил.
В четвертый раз подряд чемпионами Олимпийских игр стали советские биатлонисты. И все четыре раза в команде (а ведь это двенадцать лет борьбы!) находился Тихонов. В истории советского спорта нет другого спортсмена, который бы неизменно становился чемпионом четыре раза подряд через каждые четыре года. Постоянство завидное! И правильно сделали тренеры, что не заглянули в паспорт ветерана.
На следующее утро газета «Нью-Йорк таймс» напишет о капитане советской сборной:
«Глядя на этого простого парня Александра Тихонова, трудно представить себе, какой железной волей надо обладать, чтобы совершить то, что ему удалось. Но теперь люди знают: даже такое возможно».
Можно много рассказывать о стойкости и мужестве Тихонова на лыжных трассах в Саппоро, Инсбруке, о его выдержке на стрельбищах в Финляндии, Австрии, Италии, Норвегии и Америки. Но надо вспомнить и о его мужестве другого рода...
Поезд мчался в Новосибирск. В одном из вагонов ехал домой Тихонов. Глубокой ночью Сашу и его друга Володю Мельникова разбудил крик о помощи. Они быстро оделись и бросились из купе. На полу вагона лежали раненые пассажиры. Вскоре ребята заметили и вооруженного преступника.
Тихонов едва спасся от прямого, нацеленного удара ножом. Рискуя жизнью, Тихонов и Мельников сумели обезвредить преступника.
За мужество и отвагу, проявленные при задержании опасного преступника, Президиум Верховного Совета СССР наградил двух биатлонистов боевыми наградами - орденами Красной Звезды.
Александр Иванович всегда ценил свою семью. «Без ее поддержки мне было бы очень трудно», - признается он. Постоянно скучал по сыновьям. Казалось, с окончанием активных занятий биатлоном он сможет вести более размеренную жизнь. Куда там. Пятидесятилетний удачливый бизнесмен, владелец двух хлебопекарен в Коломне и Зеленограде, выпекающих в день по десять тысяч батонов хлеба, он становится Президентом Союза биатлонистов России. Не мог Тихонов спокойно смотреть, как утрачиваются победные традиции.
Но и этого Александру Ивановичу оказалось мало. В конце 1999 года он выдвинул свою кандидатуру на пост губернатора Московской области и вошел в число «призеров».
Идёт загрузка...
...
...