Виктор Арсеньевич Капитонов (род. 1933)

Главная » Велоспорт » Виктор Арсеньевич Капитонов (род. 1933)

КАПИТОНОВ Виктор Арсеньевич (1933-2004). СССР/Россия, велоспорт.

Олимпийский чемпион по велосипедному спорту: на Олимпийских играх 1960 года победил в индивидуальной групповой шоссейной гонке на дистанции 175 километров.

В 1960 году он стал первым советским велосипедистом, завоевавшим золотую олимпийскую медаль, одержав победу в индивидуальной групповой шоссейной гонке на дистанции 175 км. На той же Олимпиаде Капитонов завоевал еще и бронзовую награду в командной гонке на 100 км. Виктор Капитонов выигрывал в 1958, 1959, 1961 и 1962 велогонку Мира в составе сборной команды СССР, неоднократно становился чемпионом Советского Союза в различных видах гонок. Работал тренером сборной команды велосипедистов-шоссейников 1970-1988 годов. В 1975 и 1976 был назван лучшим тренером страны и награжден золотой медалью за подготовку сборной СССР к олимпийским играм и велогонке Мира.
    До Олимпийских игр 1960 года в Риме в число претендентов на медали традиционно входили представители Италии, Франции, Бельгии, Нидерландов. Поэтому Виктор Капитонов произвел в Риме самую настоящую сенсацию. После его финиша один из французских журналистов передал в свою газету: "С победой Капитонова Россия входит через парадную дверь в большой международный велоспорт".

Виктор Арсеньевич Капитонов родился 25 октября 1933 года в Калинине. Он рос в рабочей семье. Мама Татьяна Акимовна - рабочая вагоностроительного завода, отец Арсений Матвеевич - кузнец. После окончания школы Виктор работал слесарем. Увлекался конькобежным спортом. Так, больше для себя, «крутил вело». Однажды его попросили выступить на городских соревнованиях по велокроссу на двадцать километров. Кросс, к своему удивлению, он выиграл. С этого и началось.

Было еще одно соревнование в жизни Виктора, которое фактически определило всю дальнейшую судьбу спортсмена. На окраине Калинина был дан старт пятидесятикилометровой шоссейной гонке. В ней приняло участие несколько десятков спортсменов города. В числе других стартовал и восемнадцатилетний Виктор Капитонов.

У него в то время был третий спортивный разряд. Сильный, уверенный в себе парень, он почти не сомневался в успехе. Уверенность зиждилась на прочной, как казалось ему тогда, базе. Дело в том, что юноша, готовясь к состязанию, наездил за неделю почти триста километров по Ленинградскому шоссе, причем особенно внимательно изучил профиль трассы в районе города, там, где, как он предполагал, будет проложена дистанция.

Но Виктор ошибся в расчетах. Большая часть трассы гонки - почти тридцать километров - пришлась на булыжную мостовую и проселочные дороги. Об этом Капитонов узнал только за день до состязания.

И вот он уже мчался в центре яркой лавины гонщиков. До поворота на проселок все шло более или менее благополучно. Правда, не сумев выбрать место, Виктор, затертый соперниками, прозевал момент отрыва небольшой группы сильнейших. Но он еще не потерял надежды войти в число призеров и усердно жал на педали, прислушиваясь к мягкому шелесту шин по гладкому асфальту шоссе.

Однако после поворота дела пошли хуже. Вскоре начала болеть спина, а затем из-за непрекращающейся тряски по булыжнику - руки, затекшие на руле. Скорость снизилась. Мучительно хотелось остановиться, хоть немного отдохнуть. Тем более что большая часть гонщиков ушла вперед - и на хороший результат уже не приходилось рассчитывать.

Но Капитонов не остановился. Сжав зубы до боли, обливаясь потом, он, хотя и финишировал одним из последних, сумел обогнать нескольких менее упорных велосипедистов.

И все же это было поражением. Причем особенно обидным своей неожиданностью. Но неудача многому научила молодого спортсмена. Он понял, скольких качеств еще не хватает ему для того, чтобы стать классным гонщиком. Он не только страстно мечтал об этом, но и твердо верил в осуществление мечты. Но для этого нужен был труд, работа, огромная, настойчивая, измеряемая не неделями и месяцами, а возможно, годами.

И как-то незаметно для себя многие калининцы привыкли ежедневно, летом и зимой, в любую погоду встречать по утрам на улицах и окраинах города пригнувшегося к рулю видавшего виды велосипеда рослого стройного парня, неутомимо часами нажимающего на педали. Отмеряя день за днем десятки километров знакомых дорог, накапливая ту феноменальную выносливость, которая вызывала потом удивление у знатоков спорта, совершенствуя технику езды, Виктор еще тогда, в 1951 году, начал готовиться к подъему на олимпийский пьедестал почета.

Капитонов пришел в сборную команду Советского Союза уже зрелым, сложившимся мастером. Но до первого большого международного соревнования - Велогонки Мира, - в которой он должен был участвовать вместе со своими новыми друзьями, это трудно было определить. Виктор внимательно присматривался к тренировкам Евгения Клевцова и Родислана Чижикова, подолгу беседовал с Павлом Востряковым, с хорошей завистью наблюдал за великолепной техникой Евгения Немытова.

В солнечные дни ветреного апреля 1954 года пятнадцать сильнейших гонщиков страны на знаменитом Сочинском кольце проводили отборочные состязания, готовясь к поездке в Варшаву, где давался старт традиционной велогонке. Виктор не был в числе передовых, но все же тренеры решили включить его в сборную, почувствовав в этом застенчивом, молчаливом парне огромный запас неиспользованных сил. Правда, уже там в Сочи он поразил специалистов своим умением удивительно легко, без всякого видимого напряжения преодолевать сложные затяжные подъемы.

- Вы можете мне верить, - говорил тренер сборной Шелешнев, - Капитонов развернется, обязательно развернется.

И Виктор «развернулся». Он выиграл один из этапов, несколько раз финишировал в числе лидеров, уверенно доказав свое право выступать в составе сборной.

Начало было положено. А затем начались неудачи, если можно считать неудачами почти завоеванные и в последний момент упущенные победы на крупнейших международных соревнованиях.

Капитонов побывал в Австралии на XVI Олимпиаде, выступал в чемпионате мира, в нескольких крупнейших велогонках. Везде он шел впереди, и всегда что-нибудь мешало ему финишировать первым.

- Не везет мне, что ли, в решающие моменты? - сказал он как-то незадолго перед поездкой в Рим. - В Мельбурне упал, на чемпионате мира уже готовился финишировать - прокол. На Велогонке Мира - два года назад - был лидером - и снова неудача.

Это была памятная велогонка. Получив приз «Горных козлов» за лучшие результаты на сложных, изобилующих крутыми подъемами, неожиданными поворотами и спусками этапах, Виктор надел голубую майку лидера. Затем, уже на равнинах Польши, когда ничто, казалось, не могло помешать ему выиграть соревнование, он в течение какого-то короткого часа из-за неисправности машины растерял преимущество. Но не волю к победе. Именно тогда, продемонстрировав поистине удивительную выдержку, Капитонов сумел финишировать в числе первых на всех оставшихся этапах и в итоге занял почетное третье место.

Каждая серьезная гонка была для него испытанием стойкости. За год до Рима-60 на первом этапе Велогонки Мира под Берлином Виктор упал со всего ходу на бетонку. Как будто кто-то прошелся крупным наждаком от бедра до голени. После финиша лежал на массажном столе. Немецкий врач - своего не было - суетился над ним. Вовсю орудовал перекисью водорода и зеленкой и, показывая на голень, объяснял тренерам, что дело плохо. «Швах! Дальше ехать нельзя!» А наш велосипедист только мотал головой и мычал. И все, кто находился в комнате, отворачивались, чтобы не видеть ногу Капитонова. И все знали, что он все равно не сойдет. Приехавший из посольства врач сказал: «Ему нельзя дальше ехать», - на что тренер Шелешнев ответил: «Это он решит сам». Кривясь от боли, Виктор сказал: «Поеду, чего там...»

Неисправность сцепления, проколы, неожиданные «завалы», в которые попадал Капитонов, - все это, конечно, с одной стороны, обидные случайности. Но, с другой стороны, есть во всех этих дорожных происшествиях и закономерность. Ведь машину можно было перед стартом проверить чуть тщательнее, а место на трассе гонки выбрать так, чтобы обезопасить себя от всего случайного.

Все это и есть элементы мастерства, которое приходит постепенно, порой даже совершенно незаметно для того, к кому оно приходит. Во всяком случае, в двух римских велогонках с Виктором Капитоновым уже не произошло никаких неожиданностей.

Рим. XVII Олимпийские игры. Командная гонка проходила под безжалостным южным солнцем. Главный соперник - время. Через равные промежутки команды уходят со старта. Иногда спортсмены даже и не знают, как идут основные конкуренты, ибо бывает, что один рывок решает дело. Исключительную роль играет здесь дружная, согласованная работа всех участников коллектива. Четко меняясь местами, спортсмены поочередно лидируют друг друга. Передний разрезает ветер, остальные пристраиваются за ним. Но ведь силы, как правило, неодинаковы, жара, встречный ветер начинают постепенно изматывать гонщиков. И вот, наблюдая за ходом соревнования, видишь, как один держится впереди сто метров, другой - только пятьдесят. Иначе нельзя. Для того чтобы до конца сохранить скорость, приходится, согласовывая друг с другом, по-разному расходовать силы.

Не преуменьшая заслуги Евгения Клевцова, Юрия Мелихова и Алексея Петрова, надо сказать, что на последних кругах дистанции роль лидера все чаще и дольше стал выполнять Виктор Капитонов. Неутомимый, он не только резко увеличивал скорость в момент своего лидирования, но и, пристраиваясь в хвост четверке, подбадривал ребят, особенно Петрова, уставшего больше других.

Это была удивительно тяжелая гонка. Не выдержав напряжения, отдельные спортсмены, а то и целые команды сходили с дистанции. Примерно в середине ее вдруг покачнулся в седле и упал на обочину молодой датчанин. Через несколько часов он умер в госпитале от солнечного удара. Как выяснилось впоследствии, немалую роль в трагическом случае сыграла солидная доза допинга, принятая юношей перед стартом по настоянию тренеров.

Трудно пришлось и нашим. Последние два круга Алексей Петров уже почти не мог лидировать и старался только не отстать от товарищей. Мужественный спортсмен сумел все же закончить дистанцию, но вторично выступать в Риме уже не смог.

Всего несколько секунд проиграли мы немцам, завоевавшим серебряные медали. И, может быть, прав Клевцов, сказавший потом, что для того, чтобы занять второе место, советской команде не хватило всего лишь... четырех кружек воды.

А затем была индивидуальная гонка на 175 километров. О ней рассказал сам гонщик в книге «Ради этого стоит жить»:

«Старт дали в одиннадцать часов. Солнце стояло в зените, и, как и во время командной гонки, было сорок пять градусов жары.

Все сто сорок три гонщика мечтали о победе. Но больше всех надеялся на успех Трапе. Надписи на домах и тротуарах кричали: «Трапе! Трапе! Трапе!» Темпераментные болельщики скандировали: «Трапе! Трапе! Трапе!»

На первых метрах мне не повезло. Как говорят велосипедисты, «попал в замазку», то есть в самую гущу группы. Разозлился, хотел сразу же выбраться, но все же подумал: «Зачем волноваться? Дорога дальняя. Солнце палящее. Конечно, жара и расстояние не раз еще перетасуют шансы каждого! А пока надо присмотреться к соперникам».

Руководители советской делегации учли уроки командной гонки, и 29 августа все наши спортсмены, свободные от состязаний, вышли на улицы с ведрами, банками, полиэтиленовыми пакетами, наполненными водой. Они щедро поливали нас. Но вода испарялась почти мгновенно.

Первые минуты я держался ближе к обочине - чтобы в случае «завала» объехать упавших.

Осмотрелся. Все было в порядке. Гайнан Сайдхужин, Евгений Клевцов и Юрий Мелихов ехали рядом. Противники тоже не спешили. Бельгиец Ван дер Берген, обладавший мощнейшим финишным броском, спокойно пристроился за четверкой итальянцев: Трапе, Балетти, Бариверой и Тонуччи. Три велосипедиста из ГДР - Шур, Адлер и Хаген - шли уверенно и дружно.

С кем из них придется схлестнуться на последних метрах дистанции? Я твердо знал, что на победу реально претендуют эти одиннадцать человек. Конечно, не исключены случайности - ведь недаром групповую гонку называют лотереей! Да, случайности не исключены, но я всегда верил в трезвый расчет и поэтому зорко следил за соперниками.

А гонка набирала и набирала темп. Шоссе извивалось, как змея. Бежало с горы на гору. И вся колонна, словно лавина, вливалась в узкое горло шоссе, повторяя изгибы трассы Гроттаросса. Вдруг один гонщик упал. На него налетел второй гонщик. Не успел свернуть и третий... Четвертый пытался объехать неудачников, но на узком шоссе врезался в соседа - и еще двое ударились об асфальт.

Кто-то отчаянно закричал. Кто-то ругнулся. Наши ребята в завал не попали. Мы притормозили, объезжая «кучу-малу». А сзади нас подгоняли задиристые голоса итальянцев:

- Темпо! Темпо!

И вдруг в этом оглушительном реве раздался бас тренера Шелешнева:

- Не зевать! Сто шестьдесят второй, не зевать!

Я встряхнулся: «сто шестьдесят второй» - это я. На пятом круге ко мне подъехал наш капитан Женя Клевцов и шепнул:

- Скоро питательный пункт! Пробивайся вперед. Ты выглядишь посвежее других. А мы поможем сзади - притормозим.

Перед питательным пунктом колонна, естественно, растянулась. Гонщики на ходу хватали пластмассовые стаканы, запрокидывали головы, жадно пили. В этот-то момент я и бросил машину вперед. Вместе со мной ушли еще три спортсмена. Это были не слишком сильные гонщики; я знал, что никому из них не продержаться до конца. Но пока можно было идти и с ними. Вчетвером легче, чем одному!

Когда пошли на шестой круг - а всего было двенадцать, - у меня появилось озорное желание - «улизнуть» на бешеной скорости. Умчаться в одиночку! Настроение было боевое. Помню, даже улыбнулся своим мыслям... Я заметил, что многие спортсмены не успели взять еду на питательном пункте. «Заголодают ребята!» - промелькнуло в голове.

...Я как-то очень легко оторвался от всех. В одиночестве пришлось ехать километров восемь. «Одинок не тот, кто один, одинок тот, кто чувствует себя одиноким», - промелькнуло в голове.

...А догоняли меня и Трапе, и победитель гонки Мира Хаген, и чемпион мира Экштейн, и двукратный чемпион мира Шур, и весьма резвый бельгиец Ван дер Берген, которого я, признаться, боялся больше всех. Они догоняли. С ними я мог бы безбедно добраться до финиша. А там что будет. Но компромисс подобного рода не очень-то меня устраивал. Я держался с группой, пока в ней на совесть трудились и сохраняли высокую скорость. Но потом порыв иссяк, темп сник, задние достали бутерброды и принялись жевать, прикидывая, наверное, стоит «работать» или нет. Выгодно ли? Вот тогда я все сосчитал, «перекрестился» в душе и «стрельнул». На подъеме при сильном встречном ветре. Видимо, вспомнил, что три года подряд завоевывал звание «Горного короля» гонок Мира... Рывка никто не ожидал. Смешно уходить от хорошей компании за четыре круга до финиша, да еще в одиночку! За мной даже не погнались. Зачем?

...Этот спурт чуть-чуть не погубил меня. Я уже говорил, что почти все члены советской делегации стояли на улицах с ведрами и банками воды. Но когда я умчался в отрыв, они меня почему-то водой не поливали. И я почувствовал, что судорога сводит ноги. Не хватало еще, чтобы повторилась история, похожая на драму Леши Петрова! Когда голова начала туманиться, я заставил себя повторять считалку: «На златом крыльце сидели царь, царевич, король, королевич...»

...На седьмом (почти пятнадцатикилометровом) кольце я обернулся и увидел, что меня догоняют четверо велосипедистов. Лиц не различил, но интуиция подсказала: это как раз те, с кем мне придется вступить в борьбу на финише. Да, это оказались они: Хаген, Трапе и два незнакомых английских гонщика. Если англичан в расчет принимать не стоило, то Хаген и Трапе в качестве соперников требовали от меня максимума осторожности и четкости.

Надвигался крутой подъем. И тут-то меня осенило: «Или сейчас, или никогда...» Снова уйти на подъеме? Риск казался неоправданным. Но какая-то дерзость подтолкнула меня в седле, и я «выстрелил». Шоссе стало сверху спускаться на меня. А я карабкался метр за метром. Не оглядывался, ибо знал, что такой рывок способны поддержать лишь Трапе и Хаген. Только взобравшись на самый верх горы, я стал различать обрывки непонятных фраз. Болельщики неистовствовали: «Трапе! Трапе!» Пришлось оглянуться. Трапе!

Он догонял меня, окруженный эскортом мотоциклов. Над трассой висел сплошной рев. Еще бы, человек, олицетворяющий собой надежду итальянского велоспорта, Трапе, подключился к атаке! Он, видимо, понял, что шутки плохи, что у меня хватит выносливости, злости и терпения бороться за победу до конца. И он пустился вдогонку. Я увидел Ливио, когда обернулся на подъеме; где-то далеко-далеко позади группа, потом пустынная черная лента шоссе и на ней в середине, пригнувшись к рулю, итальянец. Грамотнее, разумнее, логичнее было подождать его, потому что, уходя от группы, я знал, был уверен, что кто-то примет вызов. И этот кто-то будет главным соперником.

Сейчас, размышляя о той гонке, я думаю, что избрал тогда единственно правильный путь к победе. Только атака! Ничто другое не могло принести победы! И не случайно соперником на последнем этапе борьбы оказался итальянец. Им мог быть Тонуччи, Трапе, Вентурелли. Не важно, кто именно, но обязательно - итальянец. Все восемь кругов гонки искал я его, чтобы видеть, чтобы сразиться лицом к лицу. И нашел.

Я подождал итальянца. Как-никак, а вдвоем легче! За нами бежало солнце, яростное и жгучее. Гонку мы вели попеременно.

Темпо! - И я выходил вперед, услышав голос Трапе.

Давай! - И Ливио мгновенно реагировал на мой хрип, сменяя меня на первой позиции.

Так и мчались по Гроттаросса. И все мы знали: до поры до времени мы обязаны добросовестно помогать друг другу. Но только до поры до времени. До решающего броска. До последнего - 175-го километра, а точнее до последних 38 метров.

Когда я ехал с Трапе, итальянцы и меня постоянно и щедро поливали водой. Они понимали: Трапе не может идти без меня, как и я без него.

Советским туристам я крикнул:

- На меня воду не тратьте! Клевцову, Мелихову и Гайнану поберегите!..

Но сколько же осталось кругов? Один? Два? В голове все перемешалось. Тактика гонки настолько завладела моим вниманием, что я забыл счет кругам. Забыл - и все!

Волосы прилипли ко лбу. Во рту пересохло. Ну, конечно, это последний круг, иначе быть не может! Я неожиданно помчался к финишу, вложив в рывок весь запас сил. Опытные гонщики утверждают, что подобный спурт можно совершить лишь однажды. Я его совершил: ринулся вперед с такой силой, что в тот миг мог обогнать курьерский поезд. И поднял руки в победном приветствии. И вдруг увидел глаза Шелешнева... И не поверил в свою ошибку.

«Все, - колкой дрожью пронеслось во мне, - все! А голову - не поднять. И руки как ватные. И ногой не пошевелить... Все отдано этому ошибочному рывку. Все! И вдруг оказалось, что я ошибся на целый круг. Мне еще 15 километров «пилить» и «пилить» под безжалостным римским солнцем!..

В ту минуту, как мне позднее рассказали, к тренеру Леониду Михайловичу Шелепшеву подошел французский корреспондент и спросил:

- В чем дело?

Шелешнев почесал густые, еще не седые брови:

- Капитонов решил совершить пробный финиш - потренироваться. Но мы-то с вами знаем, что я грубо ошибся и подвел тем самым команду, которая, работая на меня, сдерживала стремительный бег основной группы, давая мне и Трапе возможность разыграть золотую и серебряную медали!..

Через семнадцать лет вижу гонку на экране. Трапе мчится один. Трапе впереди на добрых 500 метров.

Что ж, только вперед! Я догонял его, догонял... За 2 километра до финиша мы опять оказались вместе.

И снова мы шли в сплошном коридоре орущих зрителей. За нами неслись машины и судейские мотоциклы. Приближалась развязка. Да, оба работали как автоматы. Перед глазами то лента асфальта, то спина соперника.

- Давай! - я приглашаю Трапе в атаку.

- Темпо! - командует он.

Давай! - ору я.

- Темпо... - шепчет он. До финиша - 1,5 километра.

- Давай!

А он не реагирует.

- Давай!!

А Трапе хитрит, он делает вид, что не понимает моих русских слов. Он машет головой, он не желает лидировать...

А сзади уже слышен характерный «стон» почти трех сотен колес...

- Давай! - кричу я.

Трапе вперед не выходит. Что такое? Ведь финиш близок - 1,5 километра. Это 1500 метров... И если мы не будем помогать друг другу, нас может догнать вся кавалькада гонщиков... Может быть, у него что-то случилось? Остановиться? Помочь? Ведь мы честно боролись со 119-го до 174-го километра! Я обязан ему помочь, если...

Оборачиваюсь. Нет, у Трапе все в порядке. Ливио просто хочет сидеть у меня на колесе. Наши взгляды встретились, и Трапе отвел глаза.

- Темпо! - хрипит он.

Он еще и командует?! «Темпо, темпо...» Сколько можно «темпо»?

- Давай! - я ему не уступаю ни единого слова. Дуэль так дуэль! Трапе прекрасно знает все хитросплетения на финише. Он хочет подождать, пока я истрачу последние силы, а потом, перед финишем, с колеса обойдет меня. В конце концов, считает Трапе, с меня хватит и серебряной медали!

Нет, я не дам обмануть себя! Если бороться, так честно. Я торможу.

Трапе чуть не врезается в меня. Он тоже тормозит. Ливио в недоумении.

Тогда я кидаю машину в сторону. И Трапе бросается за мной.

Мы еле-еле едем. Можно сказать, ползем по асфальту, как черепахи.

А сзади... сзади уже грохочет лавина гонщиков. До финиша 250 метров. Армада разноцветных маек рядом. Она, будто липкий язык чудовища, тянется к нам. Если мы «прилипнем», все пропало. Пора финишировать!

Раз Трапе не хочет первым, тогда начну я. И в это мгновение Трапе с силой вырывается из-за моей спины. Нервы его не выдерживают.

Не помню, о чем подумалось в тот момент, когда Трапе стремительно ринулся из-за моей спины к заветной черте. Наверное, ни о чем. Наверное, все, что я мог сделать думая, осталось где-то позади, на трассе. Теперь вперед вели только внутренняя собранность, воля и жажда победы. Все последние километры гонки я жил неотвратимостью этого момента. Нервы были напряжены до крайности, чувства обострены. Я «поймал» рывок Трапе, в следующую секунду приподнялся в седле, раскручивая педали, раскачивая машину из стороны в сторону. И было драматическое мгновение «равновесия», когда рули сравнялись.

Это уже был бой. Долгожданный. Олимпийский. Или-или.

Я бросаюсь за Трапе. До финиша 200 метров. Я уже иду вплотную к сопернику. Двадцать метров! Среди болельщиков творится что-то невообразимое. Полицейские едва сдерживают напор тысячной толпы.

Когда я поравнялся с итальянцем, он вдруг закрыл дорогу. Тогда, поднявшись с седла, я рванулся вправо, туда, где соперник уже не мог помешать...

Повторюсь: рушилось небо. Я ничего не видел - так отчаянно жаждал победы!

Скорость была сумасшедшей. В глазах все слилось. Раскаленный ветер хлестал в лицо. Рядом стонал и хрипел Трапе.

Наш бешеный танец приближался к концу... Я пересек финиш на полколеса впереди итальянца. И чувствуя, что победил, позволил себе выпрямиться в седле - все!

...А Трапе, закрыв лицо руками, заплакал. Не знаю, что бы делал я, окажись вторым...

В тот же день корреспондент агентства Франс Пресс передал по телексу фразу, которая вошла позднее во все книги по Римской олимпиаде: «С победой советского офицера Виктора Капитонова Россия входит через парадную дверь в цитадель большого международного велоспорта»...

Потом были еще две победы Капитонова в составе сборной СССР на престижной Велогонке Мира и переход на тренерскую работу. Тренер Капитонов добился успехов еще больших, чем велогонщик. Виктор Арсеньеич с 1970 по 1988 год возглавлял сборную велогонщиков. Трижды подряд - в 1972, 1976 и 1980 годах - советские велосипедисты побеждали в шоссейной командной гонке на 100 километров. А на Олимпиаде в Москве и в групповой гонке победил наш Сухорученков!

Людмила Говорунова 2016-08-15 11:06:32
Виктор Капитонов наш олимпийский чемпион.

[Ответить] [Ответить с цитатой]
Виктор Егорович 2014-01-30 00:58:26
Виктор Арсеньевич и сегодня является достойным примером мужества и проявления героических поступков в современной России !

[Ответить] [Ответить с цитатой]

Страницы: [1]

Оставить комментарий

Ваше имя:

RSS
Комментарий:
Введите символы: *
captcha
Обновить